Заболеть может каждый, причем в любой момент. И вот тогда мы узнаем реальные возможности нашей медицины — какие у нас профессионалы, как они переживают за своих пациентов и как заставить их что-то предпринять. Месяц назад случилась беда с Настей С., и наша редакция неожиданно оказалась вовлечена в процесс ее спасения. Только сейчас мы решились узнать у родителей, чем закончилась эта история.

Настена – улыбчивая девушка, окончившая школу в прошлом году. Знакомые знали, что она делает чудесные дизайнерские украшения, разводит гигантских улиток и готовится поступить в ветеринарный институт. 28 февраля корреспонденту нашей газеты позвонила ее мама Светлана и сказала сквозь слезы: «Звоню всем, кого знаю: нужна помощь!»

Сбивчиво она рассказала, что Настена 21 февраля потеряла в душе сознание, ей вызвали «скорую», отвезли в 1-ю горбольницу и положили в реанимацию. Сутки она не реагировала на врачей, потом пришла в себя, назвала свое имя, пошла с врачами на контакт, и ее перевели в терапию. Диагноз врачи поставить не смогли, на 24 февраля запланировали консилиум. Все эти дни у девушки была температура.

  • Мы с мужем пришли 24 февраля к 10 часам, чтобы узнать результаты, но ее лечащий врач, заведующий терапевтическим отделением, еще не провел осмотр, так как Настя была под капельницей, — рассказывает Светлана. — В 13.30 Настя по телефону объявляет, что ее выписывают. Все-таки дождались врача, он говорит: ее надо к невропатологу. Я спрашиваю: может, в край отвезти? Он отвечает: если невропатолог посчитает нужным, то отправит. С температурой 37,8 дочь выписали из больницы. На следующий день мы сдали кучу анализов. 26 февраля после обеда дочери стало плохо, она ни на что не реагировала. Приехала «скорая», фельдшер пыталась привести ее в чувство, а потом посоветовала мне купить антибиотики. Медики уже шли к машине, когда Настя сказала: «Мама, я на плакате одну букву вижу, а другие нет». Я вернула медиков к Насте, ее еще покрутили, дали таблетку под язык, обещали, что уснет, а потом легче станет.

Ночью у Насти головная боль прошла, но прихватило сердце. По совету сотрудника «скорой» даю валерьянки, и у девочки открылась рвота. Утром она уже не видела ничего. Голос мой слышит, но не соображает. Опять вызвали «скорую», на руках несли к машине. В 10-30 ее забрали в больницу, а оформили только в 14-45.

Я поняла, что мы теряем ребенка, начала звонить в министерство здравоохранения края, в Москву. Ни один номер не ответил — суббота! В воскресенье через знакомых удалось дозвониться в краевой минздрав. Нам пообещали, что за Настей пришлют санитарный вертолет. Ей дважды сделали КТ, МРТ головы, осмотрел невролог, но диагноз поставить не смогли. Дочь лежит под аппаратом, в сознание не приходит, с каждой минутой все хуже, а вертолета нет. В этот момент я и позвонила в газету…

Журналисты «СОВЫ плюс» подключились мгновенно. Сообщили Светлане аккаунт главврача первой горбольницы Валерия Корхмазова, а сами начали писать на горячую линию главы города, попросили принять участие в судьбе девочки. Связались с приемной Президента, откуда нам бодро обещали перезвонить через 30 минут (кстати, не перезвонили до сего дня). Реакция на обращение по горячей линии к главе города была – через сутки у Светланы поинтересовались, разрешилась ли ситуация? Обращение через инстаграм к главному врачу больницы Корхмазову имело лучший результат. Светлана умоляла его помочь с отправкой дочери в Краснодар, и он ответил, что проверит информацию.

— Спустя время, — рассказывает Светлана, — он мне позвонил, сразу предупредил, что это не его телефон и чтобы я по нему никогда не звонила. Я объяснила нашу ситуацию. Позже он вышел на связь и сообщил: если сейчас сделаете экспресс-тест на ковид, то утром дочь реанимобилем отправят в Краснодар. А если не сделаете, то в больнице возьмут анализы только утром и отправят не раньше вторника. Где в воскресенье делают тест? Кинулась в одну лабораторию, в другую, в «Новомеде» уже перед самым закрытием сделала.

В 17-30 я написала в инстаграме Корхмазову, что тест готов. Он попросил скинуть фото и ответил, что тест сомнительный, так быстро его не делают. Я звоню в «Новомед», там объяснили, что в клинике новое оборудование, на котором тест делается 1 час 45 минут, плюс 15 минут на обработку. Привезли тесты в больницу и поехали домой. В районе 20 часов мне сообщают, что через два часа будет готов реанимобиль и надо привезти копии документов. Мы с вещами и документами едем в больницу. Одежду не взяли, сказали, что больную будут перевозить в одеялах. Прибыл реанимобиль, сопровождающий врач интересуется: а где ваши одеяла? Оказывается, у них одеял не хватает. Я в шоке. Хорошо, что дома была моя сестра, она срочно привезла одеяла, и Настю в 22.30 увезли в Краснодар, в Первую краевую больницу. Мы поехали следом.

В Краснодаре сделали кучу анализов и ничего не обнаружили. Как только дочь более или менее стала ходить, ее выписали. Через неделю стало хуже, мы опять быстрее в Краснодар. Добавились ко всем проблемам стенокардия, пролапс. Обмороки продолжаются. Нам велели в Новороссийске встать на учет, но к кому? Невропатолога в цемдолинской амбулатории нет. Окулист будет только через месяц. Эпилептолога в городе нет вообще. Инфекционист был, но его кабинет закрыли под ковид. Пошли по частным клиникам и поняли, что ребенку никто в городе и даже в крае не поможет. Записались на прием к известному врачу в Санкт-Петербурге, теперь вся надежда на него. Сколько времени упущено! Это только по телевизору показывают, как отлично работает наша медицина. На самом деле никому не нужны ни мы, ни наши дети. А газете вашей – спасибо.

Мы желаем Насте быстрее найти врача, который ее вылечит. А у руководителей новороссийского здравоохранения хотим спросить: если нет в городе узких специалистов, то когда они будут? Если случай сложный, врачи наши не могут поставить диагноз, то почему больного выписывают домой, а не отправляют сразу в край или в Москву? Если построили площадку для санавиации, то почему не прилетает к нашим детям вертолет из Краснодара? И, в конце-то концов, почему сразу реанимобилем не отправили? Он не заводится, пока родственники не забьют во все колокола?

Людмила Шалагина