Как жаль, что уходят от нас ветераны. Все меньше свидетелей Великой Отечественной на парадах в День Победы, уже некому рассказывать детям в школах, что на свете нет ничего страшнее войны. И на митинге 3 февраля, когда весь город живет «Бескозыркой», мы никогда не услышим голоса малоземельцев. Нам остается только вспоминать.

Из отряда Цезаря Куникова уже никого нет в живых. Из тысяч малоземельцев смерть не смогла унести только Виктора Ивановича Савченко, который с мая 1943 до окончания войны был воспитанником отряда особого назначения Новороссийской военно-морской базы, в августе 1943 переформированного в 393-й отдельный батальон морской пехоты ЧФ. Как связной командира роты автоматчиков, он подростком участвовал в двух десантных операциях, был ранен и контужен. Имеет правительственные награды. 1 января 2021 ему исполнился 91 год. Живет в Ростове. Тяжело болен. Написал две книги о битве за Новороссийск.

Полвека назад журналисты еще выбирать могли, у кого из малоземельцев взять интервью накануне самой живучей акции, рожденной в конце 60-х годов прошлого столетия в недрах литературно-патриотического клуба «Шхуна ровесников» по инициативе Константина Подымы. В 1993 году я работала корреспондентом городской редакции радиовещания. Решила подготовить к 50-летию исторического события передачу, но не знала, кого из малоземельцев пригласить. Для записи в радиостудии важно, чтобы голос «ложился на пленку», слова звучали разборчиво, чтобы собеседник не испытывал «синдрома микрофона».

Позвонила заведующей отделом войны исторического музея-заповедника Раисе Михайловне Соколовой, она посоветовала обратиться к Анатолию Дмитриевичу Махтею или Василию Ивановичу Чернову. Остальные, как было сказано, ораторскими способностями не обладают.

И вот оба куниковца, бывший разведчик и бывший связной отряда особого назначения, дали интервью, которое прозвучало в эфире 30 января 1993 года. Публикуется текст впервые.

Корр.: Недавно состоялась научно-практическая конференция о роли Малой земли в битве за Кавказ. Старшеклассники высказали мнение, что значение боев на этом плацдарме в послевоенное время было сильно преувеличено, главным образом из конъюнктурных соображений, из-за Брежнева. Что вы думаете по этому поводу?

Чернов: Обидно. Больно слышать и читать такие рассуждения. Некоторые писатели, публицисты и даже историки уже не первый год сознательно искажают действительность, факты, доказывают чуть ли не с пеной у рта, что бои на этом участке принципиального значения не имели. Но ведь немец рвался к бакинской нефти, и Новороссийск с первого дня войны имел важное стратегическое значение. Город попал в центр внимания гитлеровских стратегов как ворота в Закавказье. Гитлер мечтал о мировом господстве, план завоевания Кавказа получил кодовое название «Эдельвейс». По этому плану противник намеревался овладеть Новороссийском в середине августа 1942-го. Да, фашистам удалось оккупировать часть города, но сентябрь, месяц тяжелейших боев, навсегда останется в истории, потому что именно тогда здесь был остановлен рвавшийся на Кавказ враг. «Расстрелянный» вагон на той стороне бухты – тому доказательство.

Махтей: Добавлю, что оборонявшие Новороссийск наши войска парализовали здесь значительные силы противника и сорвали его планы захвата Черноморского побережья. Ни море, ни суша были им не по зубам. А тех, кто десантировался в районе Станички и закрепился на этом пятачке, немцы сами называли трижды коммунистами. В то время это была, между прочим, высшая оценка. Много людей погибло, многие были ранены. Куниковцы были беспредельно благодарны всем, кто обеспечивал нашу высадку: катерникам — героям-морякам, батарее Зубкова, которая совершила большой артналет. Летчики уже на следующий день после нашей высадки сбрасывали нам бочонки, ящики с боеприпасами, с продуктами. Эту полоску земли назвали Малой землей уже после того, как мы на ней закрепились. Первыми дрались моряки, а потом уже высаживалась 18-я армия под командованием Леселидзе. Здесь был и Петров, был и Брежнев. Но это произошло чуть позже. С нами, то есть с первым десантом, его не было. Становится обидно всем ветеранам, участникам, что начинают принижать значение Малой земли. Не будь ее, не расширили бы плацдарма, освобождать Новороссийск было бы значительно труднее.

Корр.: Вам в то время было лет по 20 с небольшим. В этот десантный отряд особого назначения, насколько я знаю, брали только добровольцев. Как он формировался?

Махтей: Исключительно из добровольцев. Куникову предложили приказным порядком влить в отряд людей из других частей, вплоть до штрафников. Но Цезарь Львович заявил, что он не сможет доверять тем людям, которые пойдут с ним не по своей воле.

Чернов: Наша боевая группа была первой, командиром назначили старшего лейтенанта Антона Федоровича Бахмача. Лихой и вместе с тем очень собранный человек.

Корр.: Как шла подготовка?

Чернов: Основательно. Двадцать дней напряженной боевой учебы. С утра до темноты, зачастую и ночью. Все занятия проводились в условиях, близких к боевой обстановке. Производилась посадка на катера, уходили в море, затем по заранее намеченному плану подходили к берегу, с помощью трапов и веревок взбирались на отвесные кручи, штурмовали условные огневые точки, ползали по-пластунски. Иногда прыгали в воду без трапов.

Махтей: Куников приказал изготовить для всего личного состава отряда одноформатные ножи, сам проводил обучение пользования ими в рукопашной схватке. А еще мы изучали трофейное оружие: автомат, пулемет, миномет. В общем, обучали нас по-суворовски: тяжело в учении, легко в бою! Велась, конечно, и агитационно-пропагандистская работа.

Когда после нашего натиска в ту февральскую ночь враг бросил позиции у самой кромки воды – десятки дзотов, утепленных землянок, блиндажей – и откатился за полотно шедшей в ту пору вдоль бухты железной дороги, мы захватили несколько исправных орудий, много боеприпасов. Четыре захваченных орудия очень скоро начали бить по фашистам. Мы им название придумали – «трофейный артдивизион».

Корр.: Вы ведь прекрасно знали, что шли на смерть. И наверняка какой-то страх был?

Чернов: Представьте себе, страха не было. Брал Куников только молодежь, обстрелянную в боях. Когда наша группа после высадки с криками «Полундра! Вперед!» устремилась к Станичке, продвинулась на два километра, Бахмач приказал мне доставить донесение в штаб отряда. Пробегая по лощинам, через развалины домов, быстро доставил пакет, юркий был – всего-то 21 год! Но, возвращаясь в свою группу, наткнулся на трех фрицев. Действовал дерзко, забросал их гранатами. Были и другие ситуации, требующие мгновенного решения, сплошная карусель! Какой уж тут страх: или ты, или тебя. В общем, молодость нас спасала.

Что я могу сказать о малоземельцах? Правильно писали, что горела земля, плавился металл, рушился бетон, а воины стояли.

Махтей: Во всяком случае, ту клятву, которую мы подписали, все выдержали с честью.

Корр.: Кстати, клятва эта одно время из идеологических соображений давалась в СМИ, да и в воспоминаниях Брежнева в усеченном виде. И я уверена, что многие до сих пор не знают, что она была клятвой товарищу Сталину. На митинге перед посадкой на катера под ней подписался весь личный состав во главе с командиром майором Куниковым и его заместителем по политчасти Старшиновым.

Махтей: Да, так и было.

Корр.: А как сегодня воспринимаете вы заявления некоторых людей о том, что было бы лучше сдаться немцам, так как народ, страна от этого только бы выиграли?

Чернов: Только трусы так могут говорить…

Махтей и Чернов ушли из жизни в конце 90-х.

Ирина Алексеенко

Клятва куниковцев перед десантом

«Мы получили боевой приказ командования нанести удар по тылу врага, опрокинуть и разгромить его. Идя в бой, мы дали клятву Родине, великому Сталину в том, что будем действовать стремительно и смело, не щадя своей жизни ради победы над врагом. Волю свою, силы свои и кровь свою капля за каплей мы отдадим за жизнь и счастье нашего народа, за Великого полководца, отца нашего и друга, мудрого Сталина.

Нашим законом есть и будет движение только вперед. С именем Сталина мы идем в наступление. Мы победим.

Да здравствует наша Победа!»